— Мне некуда идти, — глухо ответила Эльза. — Для родителей меня уже нет.

Брун еще пару минут гипнотизировал маленький сугроб, медленно вырастающий у нее на макушке, и вздохнул:

— Ладно. Поехали ко мне. Может, сама еще передумаешь.

Он выдернул чемодан из-под вскочившей девицы и потащил к машине.

Рваные облака неслись по небу, толкаясь, словно льдины по реке. Луна блеснула серебряной чешуей в черной полынье и нырнула в глубину. Брун молча закинул чемодан в багажник потрепанного Шевроле Тахо, открыл заедающую пассажирскую дверцу.

Эльза, запахнув шубку, приютилась на широком сиденье, спрятала нос в пушистом воротнике.

— Не люблю шубы, — не смог сдержаться Брун.

— Это ведь не из оборотней, — попыталась оправдаться она.

— Все равно.

— Я в последнее время часто мерзну, — пожаловалась она. — Мне постоянно холодно.

Еще бы. Трансформация, насколько он знал, так и происходит. Замедляется сердечный ритм, снижается температура тела. Похоже на спячку. Однако нервная система наоборот разгоняется.

Она выглянула из воротника, взмахнула густыми ресницами. Стоп. А может, это намек? Брун непроизвольно сжал руль сильнее. Девушке одиноко и холодно. Брун покосился на острые коленки, обтянутые черным капроном. Не то, чтобы она в его вкусе — уж больно тонкая, явно чистокровная человечка без всяких примесей, но с другой стороны — как может быть не в его вкусе симпатичная молодая девушка в чулках?

Эльза включила радио, гремящий рок заполнил салон, отскакивая горохом от всех поверхностей, барабаня по перепонкам. Ее духи, казалось, пропитали машину насквозь. Остро пахло грейпфрутом и немножко огурцами. Кто в здравом уме захочет пахнуть огурцом? Брун поморщился, но ничего не сказал.

Глава 2

— Вот и моя берлога, — Брун, повозившись с замком, распахнул двери квартиры, пропуская гостью вперед.

Эльза вошла, озираясь по сторонам, чемодан громыхнул, переехав через порог.

Брун включил свет, переступил шубу, которую Эльза, явно привыкшая к более галантному обращению, не глядя сбросила с плеч.

— У тебя ковры на стенах? — ее голос дрогнул. — Я такое только на бабушкиных фотографиях видела.

Эльза присела, подобрала шубу с пола и повесила на вешалку рядом с его потрепанной курткой.

— Уютно, мне нравится, — буркнул он, прячась в недрах квартиры. — Проходи, располагайся. Я сейчас.

Он поставил в духовку замороженную пиццу и вернулся в гостиную с бутылкой вина и бокалами, неся их, осторожно зажав между пальцами стеклянные ножки. Эльза ходила по комнате, рассматривая обстановку: она провела кончиками пальцев по ворсу ковра с затейливым орнаментом, напоминающим то ли птичек, то ли цветы, выглянула в окно, отодвинув тяжелую коричневую штору, взяла с полки деревянную статуэтку сокола и протерла пальцем пыль на загнутом клюве. Брун забрал птицу и водрузил ее на место, протянул гостье бокал вина.

Эльза благодарно кивнула, отпила глоток и слизнула темную красную каплю с нижней губы.

— Расскажи, как тебя угораздило, — Брун сел прямо на ворсистый бежевый ковер, вытянув ноги.

— Мы отмечали начало нового учебного года, — Эльза забралась в полосатое замшевое кресло с ногами, отпила еще вина. — Третий курс. Я учусь… училась в музыкальной академии по классу фортепиано.

Она посмотрела на свои пальцы, обнимающие бокал, нахмурилась.

— Сначала мы зависали на квартире у подруги, потом решили затусить в ночном клубе. Я отрывалась на танцполе, когда официант передал мне приглашение за чей-то столик. Поначалу я просто отмахнулась, но он так заискивающе и испуганно улыбался, что я обернулась и увидела вампира. Ты когда-нибудь обращал внимание, какие у вампиров уродливые уши? — она поежилась, заправила прядь волос за маленькое ушко, мимоходом потрогав мочку с бриллиантовой капелькой, и выпила одним махом полбокала. — У оборотней тоже уши не такие, как у людей. Вот у тебя — слишком круглые и посажены чуть выше. Но оборотней проще всего определить по переносице. У вас она широкая и сглаженная. И по бирке, конечно.

— Ближе к делу, — перебил ее размышления Брун, раздраженно дернув желтый кругляш, болтающийся в ухе.

— Я отказалась идти, — продолжила Эльза. — Только настроение пропало. Меня как будто ледяной водой окатили, даже хмель прошел. Я захотела уйти, чужой взгляд засел между лопаток как заноза. Антон, мой парень, бывший, — добавила она с легким усилием, — провел меня домой. Мы поднялись ко мне, стараясь не шуметь, потом… ну, ты понимаешь. И когда Антон ушел — ведь отец поднял бы скандал, застань его в моей постели — появился вампир.

Она выпила вино до дна, протянула бокал, и Брун налил еще. Подумав, поставил бутылку рядом с ее креслом.

— Слушай, к чему тебе эта пытка? — спросил он. — Ты все равно обратишься. Тебе не надо кого-то кусать. Иди в любой пункт выдачи крови и покончи с этим. Порция крови стоит не больше сотки. Деньги у тебя наверняка есть. Тысячи идиоток мечтали бы оказаться на твоем месте. Ты получишь силу, бессмертие.

— Зачем мне бессмертие? Я даже не знаю, что мне делать завтра, — пожала плечами Эльза. — И я не идиотка.

Духовка запиликала таймером, отвлекая их от разговора. Брун вытащил пиццу, с наслаждением втянул запах сыра и копченых колбасок. Разрезав ее на куски, принес ужин в гостиную. Эльза выбрала самый узкий ломтик, сняла ноготками колбасу и положила ее назад на тарелку.

— Значит, ты переспала с кровососом, — буднично сказал Брун, откусывая полкуска пиццы за раз. Эльза возмущенно на него посмотрела, и он добавил: — Судя по месту, где он оставил метку.

— Нет, не переспала. Он появился из ниоткуда. Как будто стоял все время в темном углу, наблюдал…

— Скорее всего, — подтвердил Брун. — Они больные извращенцы, это всем известно.

— У него жуткие глаза — светлые-светлые, как тонкий лед, и сияют, словно вампирское солнце на черной башне. Я лежала в своей кровати, как куль с песком, и не могла пошевелиться, не могла сопротивляться. Знаешь, его взгляд, такой обволакивающий, липкий, как паутина, — она отпила прямо из бутылки. — Мое сердце чуть не разорвалось, когда он укусил… Боль ужасная. И его язык холодный и шершавый, какой-то твердый, словно кусок бетона прошелся по коже, — она опустила голову, волосы скрыли лицо каштановой завесой. — Он сказал, что теперь я сама к нему приду.

— Ты ведь понимаешь, что так и будет?

— Пусть хотя бы подождет подольше, — Эльза отбросила волосы, печально улыбнулась.

— Ты обращалась в полицию?

— А как же! Только у этого ублюдка оказалась свободная квота на инициацию.

— Но ведь ты не хотела…

— Он отделался штрафом. И выплатил компенсацию моим родителям, — Эльза поднялась с кресла. — Ладно. Я хочу привести себя в порядок. Где моя комната?

Брун тоже поднялся, взял ее за руку. При упоминании родителей губы ее задрожали, а ведь до этого держалась молодцом. Рука такая тонкая, даже страшно. Погладил большим пальцем хрупкое запястье — пульс бьется ровно и медленно. Похоже, она совсем не волнуется. А вот ему отчего-то боязно. Не понятно, как с такой обращаться.

— Моя спальня, — он кивнул на дубовую дверь в конце коридора. — Раз уж мы решили провести эту зиму вместе…

— С ума сошел? — она вырвала руку с неожиданной силой. — Я не собираюсь с тобой спать!

— Нет? — растерялся Брун.

— Конечно, нет! С чего ты так решил?

— Ты задрала юбку до трусов через три минуты после знакомства, — рассердился он. — Это наталкивает на определенные мысли.

— А ты бы поверил, если бы я сказала про метку?

Он попросил бы показать, это точно.

— А потом светила коленками, зазывно облизывала губы, трепетала ресницами, — перечислил Брун. — Ты подавала отчетливые знаки!

— Ничего я не подавала! Людям свойственно моргать, знаешь ли. Как тебе такое вообще могло прийти в голову? Посмотри на себя и на меня — это технически невозможно!